Мы верили в Победу!

В 1942 году я окончила медицинский техникум г. Моршанска. Работала патронажной сестрой в поликлинике. В марте месяце принесли две повестки из санитарного поезда: если ли желающие? Я и одна девчонка с Донбасса, которая работала со мной, пошли в военкомат, нам дали повестки, и мы отправились в санитарный поезд к начальнику. Нам сказали: приносите документы – мы вас зачисляем. 1 февраля 1943 года нас оформили, но поезд был на текущем ремонте. Мне тогда было 19 лет. С Моршанска нас было 7 человек. Ремонт поезда закончился, и нас отправили под Сталинград за больными. Мы приехали в Балашов и стали принимать раненых.В нашем вагоне было 50 раненных- 20 тяжело раненных и 30 легко раненых—кто в руку, кто в ногу. Вот и началась наша фронтовая жизнь, и я до 1945 года работала при фронтовом санитарном поезде медсестрой. Раненных было очень много. В каждом вагоне по 50 человек. Каждое наступление мы не успевали принимать раненных солдат. Мы оказывали самую первую помощь—принимали раненных, давали рапортичку начальнику - какое ранение: черепно-мозговое, грудная и т.д., и уже начальник поезда составлял рапортичку, сообщал по рации о больных, и нас отправляли с больными по госпиталям. Со своими моршанскими девчонками мы так и были до конца. Только они были как вольнонаемные, а я как военнообязанная, и их раньше демобилизовали, а нас, военнообязанных, только 26 ноября 1945 года, как только приказ пришел. Наш поезд всегда стоял недалеко от передовой, примерно 15-20 км. Поэтому нас постоянно бомбили. Это очень страшно. Бомбили нас в Корыстене, Мичуринске, Ельце, на Курской дуге, страшно было под Прохоровкой. Фото из коллекции Военно-медицинского музея. Погрузка в вагон легкораненых. ЭП №125. Москва. Май 1942 г Помню, наш поезд принимал раненых в 12 ночи, как раз началась бомбежка, и у нас в вагонах было месиво, стекла были побиты, через 2 дня всё убрали и потом уже начали принимать раненых. Раненных было много, и мы госпитализировали их на другие поезда. И так было три года. Скольким раненным солдатам мы оказали помощь, я не помню, и сколько раненных прошли через наш вагон, тоже не помню. Правда, не каждый раз было напряженно, когда наступление—здесь вот самое и начиналось, а потом затишье. Ну, очень много, очень много было раненых. В Белоруссии наш поезд стоял километров 20 от передовой, раненных грузили со свечкой, света не было, медикаментов не хватало. У нас была первая медицинская помощь: перевязка, чтобы больной утихал – дашь ему аспиринчик, еще что-нибудь, других лечили лаской, они засыпали, спали, довольны были. А потом поезд приезжает, больных принимает в госпиталь, мы снова делаем дезинфекцию в вагонах, обратно всё стелим и едем в следующий рейс. Однажды из концлагеря нам ребятишек прислали. Нам привезли 360 ребятишек, освободили их из концлагеря из под Гомеля. Были они больные: зараженные чесоткой, истощенные. Вот мы их лечили, кормили, по часам: столько-то прошло, столько-то прошло. А потом уже, когда карантин закончился, их распределяли по детдомам. Эти воспоминания всегда берут за душу. Всё было. Один раз я одного назвала «больной», а он мне «какой я вам больной! Я раненый! Не было бы войны, я б здесь не был». Я дала ему порошочек, и он успокоился. Всё было, и хорошее, и плохое и так было каждый день. Были случаи, когда взрывали железнодорожные пути. Когда мы были в Ельце, была бомбежка, там не рельсы, а спирали были. Они прилетели, как парашюты повисли, с прожекторами, там было так светло – как на ладони всё видно, и бомбили очень долго. У нас поезд был фронтовой, а не тыловой, мы по пути больных брали и всегда были рядом с передовой. Всегда раненных было много. Мы делали всё, чтобы они не умирали. Один раз поступил больной и сразу позвал медсестру и сказал мне, так горячо-горячо - мы будем жить. Он был весь потом в гипсе, сильное кровотечение. Посмотрела - там все в крови, кровотечение сильное. Сразу сказала начальнику поезда, и его сняли у меня и стали оказывать помощь. Начальник поезда был Коротков Михаил, а отчество забыла - врач. Он сам из Горького был. Замполит с Ташкента - Зуфар Садыкович Файзи. Ординатор был врач с Киева - Маслов. Начальник Ахч был тоже с Ташкента – со всей страны! Победу мы встретили в поезде. Когда война закончилась, фронтовых госпиталей очень много было за границей, мы перевозили весь инвентарь. Домой я приехала одна. Все мои моршанские товарищи были вольнонаёмные, они уехали раньше, а я одна была военнообязанная, поэтому домой попала позже. Дома я была награждена Орденом Отечества второй степени и орденом Жукова. Мария Федоровна Лелькова После войны я поступила работать в хирургическое отделение, это было в 1946 году, и по 1987 год до марта месяца я работала на одном месте. Была и палатной сестрой и дежурной сестрой и операционной медсестрой. 48 лет у меня стажа. Всё было. И дрова разгружали, больницу топили, и за торфом ездили, и в колхозах работали и в совхозах – работа была, так что без дела мы не сидели. В Моршанское УМГ я попала по убеждению начальника Соловьева Владимира Васильевича. «Маша, ты хочешь поработать в библиотеке?», я говорю «нет», - «пойдем, пойдем» - и всё. Не помню, я там даже четыре года не отработала, а потом уже сказали писать заявление по собственному желанию на пенсию. Мой муж Лельков Владимир Николаевич был тоже участник войны, участник двух войн: и финская и отечественная. Хочу сказать, что во время войны мы всегда верили в Победу! Верили! Не знали только какого числа, какого месяца, какого года, а так – знали! верили! и надеялись! Мария Федоровна Лелькова, филиал ООО «Газпром трансгаз Москва» Моршанское ЛПУМГ Материал подготовил: Чикунов М.А., председатель профкома филиала ООО «Газпром трансгаз Москва» Моршанское ЛПУМГ От редакции. Мы специально не стали редактировать этот текст. Эмоции Марии Федоровны, отразившиеся в словах и фразах, являются очень важной частью её воспоминаний.